Рубрика: ПАМЯТЬ

Все здравствуйте. Ехал мимо. Не мог не остановиться.

Недалеко от села Рыбкино жил своей жизнью хутор Ивано-Тимофеевский. Остался от него только вот этот камень-напоминание.

И сколько таких уже в области? А в стране? И процесс продолжается. Где когда-то играли дети, в тихих укромных уголках назначали свидания молодые, радовались доброму сенокосу и урожаю мужики и бабы – на этих местах вырастают такие вот камни. В чем причина? Начиналось все с укрупнений. А сейчас?

Что заставляет людей заколачивать крест-накрест окна и двери своих жилищ и уезжать в города в поисках лучшей доли? Да и в крупных населенных пунктах уже редко где «требуются, требуются». А если и есть вакансии, чисто за символическую плату. И города уже мертвые есть, если верить телевизору. «Бесперспективные» – модная и самая ходовая на сегодняшний день оценка. Идет все к тому, что лет через сто, плюс-минус, на одной из кремлевских башен, если их по кирпичику не разнесут, повесят черную табличку «Здесь была страна Россия». Прогнозы уже звучали. Дождемся. Домолчимся.

Вчерашний день относительно недавно был «красным днем календаря». К этой дате со всех уголков Советского Союза летели доклады-отчеты: «Внедрили… Запустили…Вступила в очередь…». А теперь? Пока все. Всем жизни, а не выживания.

Не был он мне ни брат, ни сват. Биографией его интересовался постольку-поскольку. Если не ошибаюсь, в Самарканде на консервном заводе снабженцем работал. В начале двухтысячных они в Бурдыгино переехали. Про награды, звания-почести, если были, тоже не знаю. Поэтому громких слов, заезженных фраз, истертых штампов говорить не буду.

Футбол он очень любил. Все знал, что в их мире творится. Любимая команда, по-моему, «Спартак». Увидимся, как начнет рассказывать: кто, где, с кем, за что, как играют. Несмотря на разницу в возрасте, беспардонно его перебью:

 – Я бы футбол этот наравне с наркотиками запретил у нас. И всех калек игроков зазвездившихся разогнал. Сколько можно за такие деньги страну позорить?

Он не обижался. Шутки понимал. Хотя про этот вид спорта была мизерная доля шутки.

В последнее время игрушка у него любимая была – снегоуборочная машина. Хорошая. Импортная (не Китай). Только листва с деревьев начнет лететь, просит бензин ему купить. В шутку предлагаю привезти позже, свежего. Нет, надо срочно. И только снежок начинает сыпать, он заводит свой агрегат, и поехал. Перед своим домом до земли с футбольное поле. Мне возле гаража. На задах почти до соседней улица Центральной, чтобы бабушки в магазин не буксовали. И всегда до железнодорожного разъезда, людям на поезд с поезда. Ни разу ни от кого не то что рубля, «спасибо» не ждал. Поблагодаришь его, не оборачиваясь рукой махнет в ответ : «Хай».

В конце декабря с работы приехал. Сразу обратил внимание, что почищено как-то не очень. Не обычная площадь. Не по линейке. Еще подумал : « На него это не похоже».

А утром узнал, что он умер. (Потому вверху, если обратили внимание, все глаголы в прошедшем времени). Снег чистил, сделалось плохо. Какой-то криз, осложнение.

Не был он мне ни брат, ни сват. Увидишь его за забором, шумнешь:

 – Здорово, дядь Толь.

 – Привет.

Сосед он мне был. Настоящий, с большой буквы. Вспомнилось, четырнадцать с лишним лет назад, когда этот дом покупать собирался, отец у меня спрашивал:

 – А в соседях кто будет?

 – Не знаю, – пожал я плечами, – какой-то Анатолий Татаринцев. А какая разница?

Только теперь до конца понятен смысл высказывания «Не дом покупаешь, а соседа».

С соседом повезло. Без помпы, просто, по-человечески. Пусть с пятнами в биографии, но без двойного дна.

Да и узнал я, что он Федорович по отчеству, что в марте ему бы только семьдесят исполнилось, когда его не стало. На табличке на кресте прочитал, когда проститься с ним заходил.

Больше девяти дней уже дяди Толи нет. А во двор выйдешь, голова все поворачивается в соседскую сторону. Потом вспомнишь, что он больше не выйдет, не покурим вместе, за жизнь не перекинемся, и становится пусто и тоскливо. Почему? Потому что жил без камня за пазухой, без зависти, без черных мыслей, без злорадства. Просто жил. Просто, чем мог, помогал. Оказывается, как это важно, нужно, объемно и, наверное, нелегко: быть просто человеком. Особенно теперь. Подумалось: «Кого еще из знакомых можно так охарактеризовать – просто человек?» Сразу и не вспомнил. Обязательно определение из категории «такой-сякой» прилепляется.

Любимое слово у него было «хай». Из Средней Азии привез. Оно обозначало и «хорошо», и «ладно», и «спасибо», и «договорились», и «до свидания».

 – Хай, дядь Толь.

Пока все. Всем жизни, а не выживания.

Все здравствуйте. К нам обратились земляки, жители села Бурдыгино, с просьбой поделиться своим. Да. Конечно. Пожалуйста. Ниже – их письмо.

«Мы, Красиковы Анна Феодосьевна и Анатолий Семенович, Красикова Антонина Павловна, ее сын Александр и сноха Галина, Ломакина Валентина Федоровна, Пилипенко Алексей Кондратьевич и Александра Борисовна, Леденева Мария Никитична и многие другие – друзья и подруги Грязновой Эрны Андреевны. 8 января у нее был юбилей – 70 лет. Этим письмом мы хотели через районную газету или другие СМИ поздравить ее. Но что-то как-то не заладилось. К сожалению, теперь наше поздравление уже некролог. Потому что 21 марта нашей подруги не стало.

В 1970-м году наш молодой земляк Грязнов Алексей Михайлович привез в село молодую женщину с ребенком и ее мамой. Сначала к красивой, худенькой, шустрой Эрне отнеслись как-то с недоверием. Но ее общительность, дружелюбие, никогда не сходящая с лица улыбка быстро растопили лед недоверия, и она стала родной.

Начинала в колхозе им. Сотникова бухгалтером-кассиром. Работала воспитателем в школе-интернате. И везде у нее получалось.

Что в ней привлекало? Умение удивить. Нет, это не было ее целью. Просто Эрна Андреевна жила, как считала нужным. У нее уже было трое детей, а она умудрилась выучиться на права. Согласитесь, в то время женщина за рулем – это что-то. В восьмидесятых работала на комбайне. Представьте себе картину. Первый валок. С двух сторон к центру села съезжаются комбайны. И за штурвалом одного из них женщина в белой косынке. Удивление, если не шок, у всего района. Штурвальным был ее муж Алексей. Помогал сын Иван, учившийся к тому времени в средних классах. Сейчас бы ее назвали модным словом «эмансипированная женщина». Нам это выражение не нравится.

Но всеобщий почет и уважение наша подруга заработала, когда газифицировали село. Без, преувеличения, это полностью ее заслуга. Лучше всякого мужчины Эрна Андреевна умела договориться, при необходимости «выбить» все нужное для работы. Только благодаря ей в наше село одним их первых пришло голубое топливо.

С 1992-го года и до пенсии Грязнова работала директором Гамалеевского плодопитомника. И там все получалось. Но развал под названием «перестройка» все превратил в прах.

Думаете, на пенсии она успокоилась? Как бы не так. Висящие на стенах в ее доме благодарственные письма от Всероссийского общества инвалидов говорят сами за себя.

А как она готовила? Это было ее хобби. Мы в шутку часто упрекали Эрну за лишние килограммы к своему весу, но от ее выпечек, домашней колбасы отказаться было невозможно.

Кулинарный талант передался ей от ее мамы Лизы.

Еще один случай нас приятно удивил. Еще когда был жив ее муж Алексей Михайлович, взяли они опекунство над маленькой девочкой Машей. Скоро супруга не стало. Эрна Андреевна одна растила и воспитывала девочку. Маша закончила школу, плюс получила музыкальное образование, Закончила Бузулукский финансовый техникум. Скоро получит диплом Оренбургской сельхозакадемии. И за все это время Мария ни на секунду не почувствовала себя рядом с Эрной Андреевной чужой или сиротой.

Вот такая она, наша подруга Грязнова Эрна Андреевна. К великому сожалению, вместо пожелания долгих лет жизни, вечная ей память».

Позвольте, на правах автора сайта и друга сына тети Эрны (мы так ее звали) от себя несколько слов.

Ушедший от нас сразу определит, как он жил. Глядя сверху, сколько человек пришло проводить Эрну Андреевну в последний путь, ТАМ она может с уверенностью сказать, что ЗДЕСЬ жила не зря.

Пока все. Всем жизни, а не выживания.